«Он не Някрошюс, он другой», Марина Давыдова («Известия»)

Главное и счастливое свойство туминасовской режиссуры – отнюдь не метафоричность. Буффонада, бурлеск, эксцентрика, разящая наповал ирония – все это не из арсенала сумрачного литовского гения. Зато Туминас владеет ими блистательно. И именно ирония, не отменяющая, а лишь оттеняющая сострадание к героям, и есть краеугольный камень его режиссуры. В «Дяде Ване», поместив вахтанговцев в атмосферу сценического бурлеска, он словно бы окропил живой водой их увядшую было склонность к острому и вдохновенному лицедейству. В звенящем туминасовском гротеске на самом деле куда больше теплоты, чем в изгнанном с вахтанговских подмостков холодном и пустом академизме, часто ошибочно принимаемом за любовь к традиции и отчизне.